Увидев в афише Томского театра юного зрителя название нового спектакля по книге Адриана Топорова «Крестьяне о писателях», очень удивилась. Со студенческих лет знаю, что эта книга – единственное уникальное издание в мире: в 1920–1930-е годы учитель из алтайского села не только читал крестьянам книги известных писателей, но и записывал их мнения об услышанном (прочитанном). Так что на спектакль меня привело любопытство: как это всё можно воплотить на сцене? И зачем в ХХI веке режиссёр Дмитрий Егоров обращается к наивным отзывам алтайских крестьян? Впрочем, в подзаголовке спектакля значилось «Житие учителя в трёх действиях».
Спектакль, длившийся более трёх часов, захватил зрительный зал, многие остались затем на обсуждение, а я договорилась с режиссёром из Петербурга Дмитрием Егоровым об интервью.
– Скажите, как вы «напали» на книгу «Крестьяне о писателях»?
– Случайно мы с художником Константином Соловьёвым в Москве увидели и приобрели эту книгу издательства Common place. Совершенно замечательное издательство, выпускающее много разной интересной хорошей литературы. Стали читать книгу, она нам очень понравилась. Возникла идея – нужно ставить! История сибирская, значит, нужно делать спектакль где-то в Сибири, потому что любой сибирский артист, пусть он очень хорошо и чисто говорит по-русски, всё равно – носитель сибирского говора, это слышно почти всегда.
Через год договорились о постановке с директором ТЮЗа Владимиром Казаченко, то есть от замысла до премьеры прошло два года.
– Такое глубокое погружение в деревенскую жизнь 20–30-х годов прошлого века для вас, человека из Петербурга, даже удивительно…
– Когда делаешь спектакль, основанный на материале жизненном и тем более историческом, не хочется поверхностного взгляда. Грубо говоря, как рассказывать о человеке, который пьёт, если сам никогда не пробовал алкоголя?
Хотелось переработать максимум информации о том времени. Когда работаешь над подобным спектаклем, то для выстраивания сюжета может оказаться важным всё: диктофонная запись беседы, или какой-то документ того времени, или случайная фотография.
Спектакль был создан с помощью огромного количества разных людей –мы их всех указали в программке. Произошло максимальное погружение в тему. Я не первый раз делаю спектакли подобного рода, несколько лет назад был спектакль, посвящённый «Молодой гвардии», и там тоже приходилось погружаться максимально в документы, дневники, воспоминания. (Спектакль был поставлен в Петербурге, в театре «Мастерская», в 2015 году номинировался на «Золотую маску» – прим. редакции).
Надо сказать, что порой человеческая жизнь бывает столь интересным автором, что ничего и выдумывать не нужно. Как-то так.
– Ваш Топоров – мученик или подвижник?
– Нет, он просветитель, не мученик. Но тема жертвенности (чтобы что-то сделать в России, ты должен пострадать за это) в спектакле, конечно, присутствует… История парадоксальная: человек 17 лет работал на улучшение этого государства, он тратил огромное количество энергии, времени, сил, и за это награда от государства – срок в ГУЛАГе. В этом смысле Топоров, конечно, мученик.
Но «просветитель» для меня очень важное слово. Мне кажется, внутри у каждого человека есть пространство веры: кто-то верит в Бога, кто-то в инопланетян. У Топорова пространство веры (а он был воспитан в церковно-приходской школе) заменилось верой в культуру, в силу просвещения.
Коммуна «Майское утро» напоминает чуть-чуть секту: их религией была культура. Если посмотреть записи коммунаров – они уже старые, но говорят по-другому, не как сибирские крестьяне. Коммунары говорят связными и развернутыми фразами. Откуда это? Мне кажется, абсолютно правильное, положительное адекватное воздействие на них оказала литература, топоровские читки. Адриан Топоров старался, чтобы каждый из коммунаров стал личностью, чтобы не боялись высказывать своё мнение. Самопожертвование во имя другого человека, чтобы другой человек состоялся – для меня очень важное в Топорове. Он для меня – настоящий герой, я бы так не смог – на 17 лет уехать в деревню.
Его жизнь для меня напоминает житие. Все-таки в житийных сюжетах очень часто встречается тема принятия страданий за кого-то. Ну, вот он во имя культуры, во имя этих крестьян и пострадал. Для меня, человека не очень близкого к религии, Топоров – некий нравственный ориентир. Он во всех смыслах был прекраснейшим человеком.
– Заряд, который он дал членам коммуны «Майское утро», сейчас живёт?
— Я был там, деревня Верх-Жилино — пример того, как начали уничтожать уже в наше время то, что было. В 1961 году там открыли большую среднюю школу, куда ходили 350–360 детей, а к началу 1990-х, после перестройки, колхозы начали валиться, и всё покатилось. Сейчас с этой школы сняли статус средней, она теперь девятилетка, в классах по 4–5 учеников! И это не далёкая глубинка, село в 80 км от Барнаула…
Я узнавал – в Томске другая ситуация. В вашем городе образование – это тренд. И, судя по тому, что я слышал, в томских сёлах не так плохо, как в Алтайском крае. В крае отчитываются, что средняя зарплата учителей – 25-30 тысяч, но на самом деле она 6300–6700. Это же ужас!
Лично для меня тема образования в нашей стране – очень больная, У меня бабушка филолог, и мама преподаватель вуза. И я не понаслышке знаю, на разных примерах, что происходит с образованием в стране. Для меня статус профессии учителя очень важен, от учителей зависит, чтобы мы жили в нормальном здравомыслящем обществе. Сейчас очень плохо в школах Алтайского края, впрочем, и не только там… И это печально, страна в плане образования делает серьезный шаг назад, а те, кто страной руководят, как будто этого не видят…
О роли образования можно судить по такому примеру: в 20–30 годы в СССР было очень многое создано в образовании, и уже в 1960–1970-е годы у нас успешно развивались наука, промышленность, выросло поколение умных, образованных людей. И космос не случайно возник: страна после страшной войны совершила такой прорыв! Давно доказано, что образование способно развить человека, сделать его благороднее, культурнее. А сейчас всё чаще возникает ощущение, что государство в сфере образования занимается чем-то не тем. Вот лишь два примера: я окончил театральный институт. Сначала он назывался — ЛГИТМиК (Ленинградский институт театра, музыки и кино), затем его стали называть СПГАТИ (Санкт-Петербургская государственная академия театрального искусства), потом СПАТИ, сейчас РГИСИ. И, в основном, все эти перемены названий – в течение последних лет.
Увы, иногда чаще думают о смене названия, статуса, в то время как совсем другое должно волновать. Недооценивается знание, роль образования в жизни государства, человека, роль учителя в жизни человека. Если бы это понимали, то не было бы этих бессмысленных реформ в образовании, с ЕГЭ этим, не было бы множества учебников по одному и тому же предмету, где в одном учебнике написано «ДжомОлунгма», а в другом «ДжомАлунгма». Все мои друзья в Питере, у которых дети уже пошли в школу, наблюдая за тем, что происходит даже с начальным образованием, хватаются за голову…
Мне и хотелось рассказом о жизни А.М. Торопова, напомнить о роли учителя. Мы не забыли об учителях, мы их уважаем, и даже если государство забыло, то мы – помним. Спасибо, хотя бы спектаклем, всем учителям за то, чем они занимаются… Спасибо тем учителям, которые продолжают работать и не уходят из школ и каждый день за эти 6300–6700 воспитывают человеческие умы и души. Хотя, конечно, я не понимаю, кто будет работать, если учителя будут продолжать получать такие деньги?
– И всё же работают в школах много хороших учителей, а удерживает их понимание долга, верности своей профессии…
– И когда премьер-министр России в ответ на вопрос учителя о зарплате дает ответ, что, мол, в профессии учителя надо работать по призванию, он, в чем-то прав, да вот только у него самого оклад всяко не 6700…
Я десять лет учился в школе, и восемь – в институте, видел много разных педагогов. И я такой, какой есть, не только благодаря семье, но и благодаря своим учителям. Например, не любил бы так русскую литературу, если бы не мои учителя литературы, а мне с ними так повезло… А вот, например, по истории учительница была слабая, и я до сих пор наверстываю то, что не усвоил в школе по истории. Есть хорошие учителя, и есть – не очень. А ведь человеку так нужны хорошие учителя! И для меня Адриан Топоров хороший учитель…
– На вашем спектакле я узнала, что родители космонавта Германа Титова были учениками Топорова.
– Да, и мама, и отец Титова учились у Топорова и во многом благодаря ему полюбили Пушкина, и детям своим дали пушкинские имена – Герман и Земфира. Отец Германа, Степан Титов, сам стал учителем. Герман Титов, его сын, выпускник сельской школы, прекрасно учился, занимался спортом, играл на народных инструментах. Кстати, говорят, что имя «Герман» помешало ему стать первым космонавтом – Хрущеву не понравилось имя. Но, в итоге Герман Титов – первый человек, который провел сутки в космосе, семнадцать кругов вокруг Земли. То есть через поколение усилия учителя Топорова так замечательно отозвались: космонавт Герман Титов – талантливый, гармонично развитый человек. Во время тренировочных испытаний, когда члены отряда космонавтов в полном одиночестве долгое время проводят в барокамере, Герман Степанович читал на память поэму Пушкина «Евгений Онегин».
К сожалению, сейчас очень многое изменилось в образовании, и не к лучшему, а этого бы не хотелось. Люди, которые принимают сейчас решения в сфере образования, не увидят последствий реформ в образовании, но через некоторое время непременно скажется, и последствия могут быть печальными. А случай Топорова – он по-своему уникальный. Читал крестьянам книжки – и уже через поколение один из этих крестьян шагнул к звездам…
– Дмитрий, что хотите поставить ещё?
– Сейчас будет пауза до весны, а затем продолжу ставить цикл Светланы Алексиевич «Голоса утопии». Два года назад в Томске мы с Костей Соловьевым и Наташей Наумовой поставили спектакль «Победители» по ее книгам «У войны не женское лицо» и «Цинковые мальчики». В Театре на Таганке я в рамках режиссерской лаборатории сделал «Последних свидетелей». А сейчас в Омске будем ставить спектакль по финальной книге «Голосов утопии» – «Время сэконд-хенд».
Осенью будет большой проект в Эстонии, на русском и эстонском языках. В конце 1980-х годов эстонские музыканты были очень востребованы в России, в СССР. Яак Йоала, Анне Вески, Тынис Мяги, Марью Лянник, группа «Апельсин»… Затем Эстония приобрела независимость, но эстонские певцы потеряли зрителя…
Мы с коллегами записали около 40 интервью, к счастью, многие музыканты живы и здоровы. Они очень хорошо вспоминают о Сибири, начинают улыбаться при одном слове «Сибирь», и это понятно: люди здесь душевные, встречали и провожали артистов с теплом и радушием.
И нам очень интересны воспоминания сибиряков, которые были на концертах эстонских музыкантов в те годы в Томске, в Новосибирске. Пока нам не хватает сибирского материала… Вдруг кто-то сможет поделиться воспоминаниями – меня очень легко найти в Интернете, давайте созвонимся, поговорим, и, возможно, ваши воспоминания станут важной частью спектакля.
Что будет дальше, пока не знаю… В последнее время увлёкся театральной документалистикой, сюжетами, которые написала сама жизнь. У нас в спектакле ведь очень много информации. Это и воспоминания Топорова, и его уголовное дело, которое мы нашли в Екатеринбурге, и песни, которые звучат в спектакле, – из сборника 1922 года, есть интервью нынешнего директора школы в Верх-Жилино. Это ведь очень интересно – собирать информацию, беседовать с людьми, работать с источниками. Я до режиссуры учился ведь ещё и на театроведческом факультете и обожал работать в архивах, с документами. И, сейчас, после постановок таких документально-исторических спектаклей могу лекции читать и по «Молодой гвардии», и по «Майскому утру». Работа обогащает, а спектакль – как экзамен. Любой спектакль имеет смысл, если воздействует на жизнь. Сейчас школа села Верх-Жилине переживает непростые времена, хотя они и не жалуются. И мы просим зрителей, которые побывали на спектакли, отправлять книги для школьной библиотеки – от сказок и повестей про Незнайку до произведений школьной программы, классики. В Верх-Жилине ещё есть и музей, который работает практически без всякой господдержки. И самой школе материальная помощь не помешала бы, но мы формально не имеем права об этом просить. А вот книги – вдруг у кого-то есть, что отправить в школьную библиотеку сельской школы – не поленитесь. Книжки нужны!
Вот адрес: 659822,
Алтайский край,
Косихинский район,
Село Верх-Жилино,
ул. Молодёжная, д. 22,
Верх-Жилинская основная школа.
Получателем можно указать Ларису Александровну Боркову (она учительница начальных классов и заведует школьной библиотекой).
Интервью: Тамара ДРОЗДОВА
